Де Сад. 120 дней Содома.fb2 Де Сад. Двойное испытание.fb2 де Сад. Диалог между священником и умирающим.fb2 де Сад. Жюльетта.fb2 де Сад. Жюстина, или Несчастья добродетели.fb2 де Сад. Завещание Донасьена Альфонса Франсуа де Сада, литератора.fb2 Де Сад. Занимательные истории, новеллы и фаблио.fb2 Де Сад. Злоключения добродетели.fb2 Де Сад. Краткая летопись жизни и творчества маркиза Де Сада.fb2 де Сад. Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели.fb2 Де Сад. Муж-священник. Провансальская новелла.fb2 де Сад. Письма вечного узника.djvu Де Сад. Философия в будуаре, или Безнравственные наставники.fb2 Де Сад. Флорвиль и Курваль, или Фатализм.fb2 Де Сад. Эжени де Франваль.fb2 Де Сад. Эмилия де Турвиль, или жестокосердие братьев.fb2 Де Сад. Эрнестина.fb2 де Сад 1 Жюльетта. Том I (пер. Кудрявцев).fb2 де Сад 2 Жюльетта. Том II (пер. Кудрявцев).fb2 --------------------------------------------------------------------- \0 - Об авторе\ --------------------------------------------------------------------- Дюкорне. Дознание... Роман о маркизе де Саде.fb2 Морозова. Маркиз де Сад (ЖЗЛ) - 2007.djvu Томас. Маркиз де Сад.fb2 Эннаф. Маркиз де Сад. Изобретение тела либертена.djvu

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад родился 2 июня 1740 года в Париже. Его семья со стороны отца принадлежала к старинному провансальскому дворянству. По линии матери, урожденной де Майе де Карман, он был в родстве с младшей ветвью королевского дома Бурбонов. В романе "Алина и Валькур", герой которого наделен некоторыми автобиографическими чертами, де Сад приводит своего рода автопортрет: "Связанный материнскими узами со всем, что есть великого в королевстве, получив от отца все то изысканное, что может дать провинция Лангедок, увидев свет в Париже среди роскоши и изобилия, я, едва обретя способность размышлять, пришел к выводу, что природа и фортуна объединились лишь для того, чтобы осыпать меня своими дарами".

До четырех лет мальчик воспитывался в Париже вместе с малолетним принцем Луи-Жозефом де Бурбоном, затем был отправлен в замок Соман и отдан на воспитание своему дяде, аббату д'Эдрей. Аббат принадлежал к просвещенным кругам общества, состоял в переписке с Вольтером, составил "Жизнеописание Франческо Петрарки". С 1750 по 1754 год де Сад обучался у иезуитов в колледже Людовика Великого, по выходе из которого был отдан в офицерскую школу. В 17 лет молодой кавалерийский офицер принимал участие в последних сражениях Семилетней войны.

После окончания войны в 1763 году маркиз выходит в отставку в чине капитана кавалерии. Он поселяется в Ла Косте, где расположен один из фамильных замков. Там он страстно влюбляется в Лауру-Викторию-Аделину де Лори и преследует ее своими ухаживаниями. И это всего за две недели до женитьбы, устроенной стараниями его отца, на девице Рене-Пелажи де Монтрей, дочери почетного президента Высшего податного суда и Мари-Мадлен де Плиссе. 15 мая брачный контракт был подписан. Старинный род де Садов соединился с родом де Монтрей, незадолго до того получившим дворянский титул, но тем не менее уже обладающим солидным состоянием и поддержкой при дворе. 18 октября 1763 года 20-летняя проститутка Жанна Тестар согласилась на любовную встречу с молодым элегантным дворянином в его доме. Там он провел ее в небольшую комнату без окон. Стены комнаты были задрапированы тяжелыми черными портьерами. Около одной из стен стояло несколько плетей. Немного позже, объяснил дворянин Жанне, она отстегает его любой из этих плетей, а потом сама выберет ту, которой он отстегает ее. Жанна отказалась. Тогда де Сад, угрожая ей смертью, заставил ее разбить одно из распятий, висевших на стенах комнаты вместе с порнографическими рисунками.

Через две недели маркиз попал в тюрьму. Его поместили в башню Венсенского замка. Вся семья была в шоке, когда де Сада арестовали первый раз. К несчастью будущих жертв маркиза де Сада, родители его жены были весьма влиятельны при дворе. После 15 дней, проведенных в тюрьме, де Сад заявил о своем глубоком раскаянии и был выпущен на свободу. Полиция Парижа предупредила владельцев публичных домов, что де Сад представляет собой опасность для проституток, и он вынужден был начать подбирать для своих оргий непрофессионалов. С огромным облегчением мадам де Монтрей отметила, что после освобождения де Сад, казалось, остепенился и стал, как и все, просто заводить себе любовниц. Его любовницами стали, например, мадемуазель Колет, известная актриса Итальянской комедии, мадемуазель Бовуазен. В мае 1765 года он уехал с ней в Прованс, где выдавал ее то за свою жену, то за родственницу. Рене-Пелажи ничего не знала о любовных связях своего мужа. О них, однако, была отлично осведомлена ее мать. Но даже и она не знала о том, что у де Сада недалеко от Парижа был загородный дом, где он регулярно устраивал бисексуальные оргии. Рождение в 1764 году первенца не вернуло маркиза в семью, он продолжал вести свободную и бурную жизнь. С именем де Сада связаны различные скандалы, оскорбляющие общественную нравственность и мораль. В пасхальное воскресенье 3 апреля Роза Келлер, тридцати шести лет, остановила маркиза на площади Виктуар и попросила милостыню. Сад спросил, не желает ли она подзаработать, и она выразила согласие стать его горничной. Позже маркиз говорил, что предупреждал ее о "небольших дополнительных обязанностях" и она согласилась. По прибытии в Аркей ее привели в комнату, "заставили раздеться, привязали к кровати лицом вниз, несколько раз безжалостно выпороли хлыстом и тростью, смазали раны какой-то мазью (по другим источникам — горячим воском). Ее крики, казалось, лишь придавали ему дополнительные силы. Наконец, де Сад издал дикий крик, опустился на пол и прекратил избиение. Она умоляла своего мучителя не убивать ее, поскольку не успела исповедаться на Пасху. На это маркиз заявил: "Можешь исповедаться мне!",— и попытался даже принудить ее к этому, угрожая убить и обещая закопать в саду. Келлер отказывалась, и ей удалось сбежать. Ее приютила мадам Джульетта, от которой и стало известно о происшествии.

Вызванный властями хирург в общих чертах подтвердил суть рассказа пострадавшей. Де Сад заявил, что Келлер сама этого хотела и использовал он не хлыст, а плеть с узелками.

Семья маркиза откупилась от Келлер громадной суммой в 2400 ливров, но дело не было закрыто. Гораздо позже де Сад вложил в уста одного из своих героев слова: "Вспомните, как у парижских судей в знаменитом деле 1769 года выпоротый зад уличной девки вызвал больше сожаления, чем толпы, брошенные на голодную смерть. Они вздумали засудить молодого офицера, который пожертвовал лучшими годами своей жизни ради процветания своего короля, вернулся и получил награду — унижение из рук врагов страны, которую защищал". Как бы он ни жаловался устами вымышленных персонажей, сам де Сад получил "освободительное письмо" от Людовика XV и был оправдан.

Его обязали жить тихо и мирно в своем замке на юге Франции. Он переехал туда вместе с семьей и пригласил с собой еще и младшую сестру жены Анн-Проспер, которая и стала вскоре практически его настоящей женой, не называясь так лишь официально. Той зимой в старинном замке де Сад была создана обстановка, всячески благоприятствовавшая получению сексуального наслаждения. Ставились целые эротические спектакли, весьма элегантные, в которых принимали участие не только Анн-Проспер, но и сама Рене-Пелажи, жена де Сада. В 1769 году у Рене и маркиза родился второй сын — Донасьен-Клод-Арманд, через год — дочь Мадлен-Лаура.

В конце июня 1772 году де Сад, приехав в Марсель, где хотел получить долг, дал указание своему лакею Лятуру найти и привезти в замок несколько молодых женщин для давно задуманной им оргии. Четыре портовых проститутки в возрасте от 18 до 23 лет, привезенных Лятуром в замок, были принуждены де Садом участвовать в сложном ритуале. Он избивал их и требовал, чтобы они били его, для чего предназначался громадный окровавленный хлыст с вделанными в плеть гвоздями. Девушки отказались, считая плеть слишком опасной, и предпочли использовать ивовую метлу, которой они нанесли ему, если в это можно поверить, восемьсот ударов, отмеченных им насечками на каминной доске. Его слуга тоже порол его. Между избиениями им были предложены различные комбинации секса с де Садом и Лятуром или же с тем и другим одновременно. Всем женщинам во время оргии неоднократно предлагались целые горсти конфет с наркотической начинкой. 1 июля все четыре красотки, испытывая боли в желудке, подали жалобу на отравление и на половую агрессию де Сада и его слуги.

Последствия «марсельского дела» оказались самыми громкими. Именно тогда, по-видимому, пошли разговоры не только о сексуальных причудах маркиза, но и об убийствах, о костях, зарытых в садах его роскошных замков, даже - о людоедстве этого «нового Дракулы». Решением королевского прокурора в Марселе маркиз де Сад и его слуга Латур присуждены к публичному покаянию на паперти кафедрального собора, за чем в приговоре следовало: «отрубить де Саду голову на эшафоте, а помянутого Латура повесить на виселице». Но поскольку обвиняемые за несколько дней до суда предусмотрительно исчезли, приговор был объявлен заочно, и после символической казни чучела обоих преступников сожгли на глазах у народа, ликующего при зрелище справедливого возмездия. 3 сентября де Сад и Лятур были приговорены к публичному покаянию на паперти марсельского собора, после чего их должны были отвести на площадь Сан-Луи "для того, чтобы господин де Сад был обезглавлен на эшафоте, а упомянутый Латур повешен на виселице...". Но поскольку обвиняемые за несколько дней до суда предусмотрительно исчезли, приговор был объявлен заочно, и после символической казни чучела обоих преступников сожгли на глазах у народа, ликующего при зрелище справедливого возмездия.

Спасаясь от судебного преследования, де Сад вместе с сестрой жены бежал в Италию, чем навлек ярость своей жены. Она обвинила мужа в измене и добилась у короля Сардинии разрешения на его арест. Маркиз был арестован и помещен в замок Миолан. По его собственным словам, именно здесь началась жизнь "профессионального" узника. Через год он бежал из крепости и скрылся в замке Ла Кост, где в течение пяти лет продолжал жить, как ему нравилось, возмущая соседей. Возникавшие периодически скандалы удавалось замять. Де Сад совершил путешествие в Италию, посетив Рим, Флоренцию, Неаполь. Несмотря на запрет, он часто приезжал в Париж. Однако обвинение продолжало тяготеть над ним. Когда же, наконец, оно было снято, де Сад снова попал в тюрьму, на этот раз на основании королевского указа о заключении в тюрьму без суда и следствия, полученного его женой. Такие указы порою выдавались родственникам аристократов, дабы избежать порочащего семью суда.

В начале 1777 года из Парижа пришла весть о том, что мать де Сада умирает. Несмотря на то, что он всегда относился к ней весьма равнодушно, де Сад немедленного отправился в Париж. Друзья предупреждали маркиза о том, что теща попытается устроить дело так, чтобы его арестовали. Действительно, когда пять марсельских проституток обвинили его в том, что он пытался их сначала изнасиловать в извращенной форме, а затем и отравить, теща маркиза де Сада сумела добиться специального королевского указа для своего зятя. Так де Сад в 1777 году был заключен в Венсенский замок. В конце февраля он писал: "Отчаяние овладевает мною. Временами я не узнаю сам себя. Моя кровь слишком горяча, для того чтобы я мог вынести эту ужасающую пытку". Теща заявила: "Все идет, как и следует по справедливости". В тюрьме в нем вдруг проснулся писатель. Де Сад создал за решеткой огромное количество литературных произведений, подавляющее большинство которых были эротическими. Рене-Пелажи оставалась верна ему на протяжении всего его двенадцатилетнего тюремного заключения, но развелась с ним сразу же, как только он оказался на свободе. А прежде она организовала его побег. Решение прованского парламента осталось в силе, поэтому, когда маркиз через пять лет появился в Париже, его снова взяли под стражу. Еще один побег и еще один арест. На этот раз заключение длилось более десяти лет... "Да, я распутник, — писал он ей, — и признаюсь в этом; я постиг все, что можно постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но я не преступник и не убийца". В 1784 году его перевели в Бастилию, в камеру на втором этаже башни Свободы, где условия были значительно хуже, чем в Венсенской крепости. 2 июля 1789 года, когда де Саду неожиданно было отказано в прогулке, он стал кричать из окна, что здесь в тюрьме "убивают узников", и, возможно, внес этим свою лепту в скорое разрушение крепости. 3 июля скандального заключенного по просьбе коменданта перевели в Шарантон, служивший в то время одновременно и тюрьмой и приютом для умалишенных. В Бастилии маркиз много читал, там написаны его первые книги: атеистический "Диалог между священником и умирающим" (1782), программное сочинение "120 дней Содома" (1785), где изложены главные постулаты садизма, роман в письмах "Алина и Валькур" (1786—1788), как правило, называемые не менее значительными памятниками эпохи, чем "Жак-фаталист" Дидро и "Опасные связи" де Лакло. Интересно, что роман де Лакло фигурировал в списках книг, доставленных узнику в бастильскую камеру. Здесь же, в Бастилии, всего за две недели было создано еще одно ставшее знаменитым сочинение — "Жюстина, или Несчастья добродетели" (1787). По замыслу автора оно должно было войти в составление предполагаемого сборника "Новеллы и фаблио XVIII в.".

В апреле 1790 года после декрета Национальное собрание де Сад был освобожден. К этому времени маркиза юридически оформила разрыв с мужем, и де Сад практически остался без средств к существованию. Имя его по злосчастной оплошности было занесено в список эмигрантов, что лишило де Сада возможности воспользоваться оставшейся частью семейного имущества. Он устроился суфлером в версальский театр, где получал два су в день, которых едва хватало на хлеб. Писатель постепенно возвращался к литературному труду, стараясь заглушить горечь утраты: во время перевода из Бастилии в Шарантон была потеряна рукопись " 120 дней Содома". Восстановить утраченный роман де Сад попытался в "Жюльетте, или Благодеяниях порока".

"Я обожаю короля, но ненавижу злоупотребления старого порядка", — писал маркиз де Сад. Гражданин Сад принял активное участие в революционных событиях. Не будучи в первых рядах революционеров, он все же более года занимал значительные общественные посты. В 1792 году служил в рядах национальной гвардии, участвовал в деятельности парижской секции Пик, лично инспектировал парижские больницы, добиваясь, чтобы у каждого больного была отдельная койка. Составленное им "Размышление о способе принятия законов" было признано полезным и оригинальным, напечатано и разослано по всем секциям Парижа де Сад писал: "Если для составления законов необходимы специально избранные люди, то не следует считать, что они же и должны их утверждать. Только народ, и никто иной, имеет право утверждать закон, в согласии с которым законодатели станут руководить этим народом".

В 1793 году де Сад был избран председателем секции Пик. Поклявшись отомстить семейству де Монтрей, он, тем не менее, отказался внести эту фамилию в "черные" списки, спасая тем самым ее членов от преследований и, возможно, даже от гильотины. В сентябре того же года де Сад произнес пламенную речь, посвященную памяти Марата и Лепелетье. Выдержанная в духе революционной риторики, она призывала обрушить самые суровые кары на головы убийц, предательски вонзавших нож в спину защитников народа. По постановлению секции речь была напечатана и разослана по всем департаментам и армиям революционной Франции, направлена в правительство — Национальный Конвент. В соответствии с духом времени де Сад внес предложение о переименовании парижских улиц Так, улица Сент-Оноре должна была стать улицей Конвента, улица Нев-де-Матюрен — улицей Катона, улица Сен-Никола — улицей Свободного Человека

За три недели до ареста де Сад, возглавлявший депутацию своей секции, зачитал в Конвенте "Петицию", в которой предложил ввести новый культ — культ Добродетелей, в честь коих следует "распевать гимны и воскурять благовония на алтарях". Насмешки над добродетелью, отрицание религии, существования Бога или какой-либо иной сверхъестественной организующей силы были характерны для мировоззрения де Сада, поэтому подобный демарш воспринимался многими исследователями его творчества как очередное свидетельство склонности писателя к черному юмору, примеров которого так много в романах. Однако эта гипотеза вызывает сомнения, ибо после принятия 17 сентября 1793 года "Закона о подозрительных", направленного в первую очередь против бывших дворян, эмигрантов и их семей, де Сад, чья фамилия продолжала числиться в эмигрантских списках, не мог чувствовать себя в безопасности и ради ехидной усмешки вряд ли стал бы привлекать к себе столь пристальное внимание властей. Тем более, что в обстановке начавшегося террора де Сад проявил себя решительным противником смертной казни, считая, что государство не имеет права распоряжаться жизнью своих граждан.

В декабре 1793 года де Сада арестовали "по обвинению в умеренности" и поместили в тюрьму Мадлонет. Затем его переводили из одной парижской тюрьмы в другую, и к лету 1794 года он оказался узником монастыря Пикпюс, превращенного революцией в место содержания государственных преступников. Среди прочих заключенных там находился де Лакло. Неподалеку от монастыря, возле заставы дю Трон, была расположена гильотина, и тела казненных свозили и хоронили в монастырском саду. Через год после освобождения де Сад так описывал свои впечатления от тюрем революции: "Мой арест именем народа, неумолимо нависшая надо мной тень гильотины причинили мне больше зла, чем все Бастилии вместе взятые".

Его должны были гильотинировать вместе с двумя десятками других узников 8 термидора (26 июля) Счастливый случай спас де Сада, по неразберихе, царившей в переполненных тюрьмах, его попросту потеряли. После 9 термидора действие распоряжений якобинского правительства было приостановлено, и в октябре 1794 года, по ходатайству депутата Ровера, де Сада освободили.

В 1801 году цензором Наполеона против него был возбужден судебный иск. Предлогом для этого стала публикация очередного эротического романа де Сада, хотя подлинной причиной этого судебного разбирательства был выход в свет памфлета, в котором он зло высмеивал Наполеона и его жену Жозефину. Де Сад был объявлен сумасшедшим и опасным для общества и помещен в психиатрическую лечебницу в Шарантоне, где и провел остаток своих дней. Директор лечебницы разрешил де Саду ставить свои драмы в местном театрике. Де Сад сам часто участвовал в спектаклях и в качестве актера играл роли злодеев.

После освобождения он жил несколько месяцев с 40-летней вдовой, а затем у него завязались теплые отношения с молодой актрисой Мари-Констанс Ренель, о которой он написал "Эта женщина— ангел, ниспосланный мне Богом". Он жил с ней какое-то время на сеновале, где ухаживал за ее маленьким ребенком, зарабатывая на жизнь тем, что служил рабочим сцены в местном театре. Она отправилась вместе с ним в психиатрическую лечебницу в Шарантон и, похоже, не очень-то возражала, когда этот растолстевший, ревматический, полуслепой старик нашел себе молодую любовницу-прачку. В психиатрической лечебнице де Сад, с разрешения директора, выдавал приехавшую с ним Ренель за свою незаконнорожденную дочь. О последней любовнице де Сада Мадлен известно лишь то, что ей было 15 лет, когда она сблизилась с 72-летним маркизом. Известно также, что ее мать надеялась, что маркиз поможет Мадлен стать актрисой.

Де Сад, по всей вероятности, был человеком, в котором сосуществовало сразу несколько личностей. У него был мощный интеллект и настоящее литературное дарование. Все его жестокости были скорее театральными, чем подлинными. Поскольку он в прошлом был кавалерийским офицером, вероятно, любил и "ездить верхом", и стегать кнутом все, что хоть чем-то напоминало ему лошадь. Кроме этого, де Сад, очевидно, сам был так напуган своими собственными страстями и эмоциями, которые вызывали в нем женщины, что он всегда пытался подчинить своей воле этих женщин для того, чтобы подавить и подчинить самого себя

Де Сад умер внезапно, - судя по медицинскому заключению, от астматического приступа, - 2 декабря 1814 года в возрасте 75 лет. В завещании он просил не подвергать его вскрытию и похоронить в принадлежавшем ему ранее имении в Мальмезоне на опушке леса. В своем завещании он написал: "Когда меня засыплют землей, пусть сверху разбросают желуди, чтобы молодая поросль скрыла место моего захоронения и след моей могилы исчез бы навсегда, как и я сам надеюсь исчезнуть из памяти людей". Его предсмертная воля была нарушена: тело де Сада было вскрыто; Ленорман, местный священник, не был предупреждён, и де Сада по католическому обряду, неоднократно им осмеянному, похоронили на парижском кладбище Сен-Морис 4 декабря 1814 года.

Но маркиза де Сада помнят и по сей день. Его книги, долгое время находившиеся под запретом, выходят в престижнейшей французской серии «Библиотека «Плеяды», переводятся, читаются и изучаются во всем мире, и множество течений в философии, социологии, психологии, медицине, искусстве признают этого великого грешника одним из своих «отцов».

На протяжении более чем двух столетий идут споры, является ли творчество де Сада порнографией. Однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя. Около 90 % текста в романах де Сада «Жюстина», «Жюльетта», «120 дней Содома» составляет детальное описание извращённых форм секса. Целью порнографической литературы является сексуальное возбуждение читателя. В механическом же описании де Сада нет никакой чувственности, там больше отражено раскрытие человеческой природы, свободной от любых ограничений, подчас подчёркнуто гротескное, нарочито отталкивающее, доводящее идею вседозволенности до абсурда, возможно, сознательно. В перерывах между оргиями герои де Сада пускаются в философские рассуждения, этому посвящён и облачённый в художественную форму трактат «Философия в будуаре». Кроме того, из всего литературного наследия де Сада издаются только его скандально известные произведения, поэтому объективную оценку его творчеству дать крайне сложно.

Современный читатель находит в романах, повестях, эссе, трактатах, пьесах де Сада самую яростную критику просветительских идей. Доводя до крайней точки мысли К.А.Гельвеция о «собственном, личном интересе» как «перводвижителе человеческого поведения», насмехаясь над гуманистически-прекраснодушными представлениями об изначальной добродетельности человеческой натуры «незадачливого философа» Ш.Л. Монтескье и других просветителей, Сад утверждал не только наличие, но и необходимость торжества зла во имя наслаждения жизнью наиболее сильных, прекрасных и безжалостных представителей людской породы. Истинной причиной такой «войны всех против всех» Сад называет то обстоятельство, что в определенных местах иногда скапливается «слишком много народа», а одна из его героинь уточняет, что на свете слишком много бедных людей, и природа будет только благодарна, если время от времени «пропалывать» этот «сад божий». И в результате романы Сада, в которых так тяжеловесно, болезненно, причудливо и неправдоподобно смешались кровь, ужас, эротические фантазии, предсмертные стоны, человеческие экскременты и сладострастие, превратились в своеобразную антиутопию господства «сильных» людей, презирающих условности человеческого общежития, жалость и сострадание, объединенных в новую расу – «Общество друзей преступления».

Трудно не заметить при этом, что все злодеи Сада - люди богатые или властные: денежные мешки, дорогие проститутки, церковные иерархи, вельможи, монархи.

Вселенский бунт маркиза де Сада создал немало ложных кумиров и новых, просветительских предрассудков, показав сложность и неоднозначность человеческой натуры, относительность добра и зла - и в то же время дал нам важные предостережения. Прежде всего от жизни без нравственного абсолюта - назовем ли мы его богом, категорическим императивом или этическим кодексом цивилизованного человека, от преувеличения роли биологического начала, от опасности тотального нигилизма, от жизни без соизмерения себя с «другими», жизни с позиции силы, делящей по своему усмотрению людей на «нужных» и «лишних». Впрочем, результаты следования подобным принципам, с такой сокрушительной силой обнаруженные в середине ХХ века расцветом и крахом фашизма, уже в XVIII столетии достаточно убедительно показала трагическая и безумная жизнь самого маркиза де Сада.