Интерпол объявил основателя Wikileaks в розыск [В Мире]

Был один чел, то ли депутат из самоназначенцев, то ли генерал-губернатор из бесчинцев, так даже сразу и не поймёшь. С одной стороны, его никто самым главным не выбирал, с другой стороны вёл он себя так, будто самый главный. Жрал в три горла, жил во дворце и показывал себя по всем телевизорам. Да нет, пацаны, это не про нашенского депутата — про нашенских я потом как-нибудь расскажу.

Генерал-депутат очень любил всех ставить на место. То отчитает, то по физиономии съездит. Но не просто так, а обязательно с присказкой про несоблюдение провинившимся норм и приличий. Сам при этом себя не ограничивал. Гонял по встречной, сшибал переходивших дорогу старушек, некоторых даже специально. Да не, пацаны, я точно говорю, он — не из нашенских. Хотя и похоже очень.

Как-то раз генерал-депутата занесло по пьяни на вокзал. Он там, соответственно, то ли ещё выпил, то ли заснул и не соображал со сна ничего. Но, в общем, ему вдруг показалось, что люди из поезда его не уважают. Он, значит, встал с лавки и нетвёрдой походкой пошёл к поезду. И выложил в поезд всё что думал про в нём собравшихся. И показалось ему, значит, что выложил он как-то мало и надо бы ещё что-нибудь выложить. В данном случае этот, ну как его, в общем, причиндалы свои, да. Решил он, значит, показать пассажирам свои причиндалы (ну, если дам вдруг такое смущает, то я тут имел в виду, скажем, нос). Чтобы, значит, всех оскорбить и унизить по пьяни. Не, пацаны, я уже говорил, это их, зарубежный глав-нач-пупс, не наш, в последний раз повторяю.

Расстегнул, в общем, он ширинку и вывалил из неё нос на всеобщее обозрение. Но то ли сам он думал, что нос у него маленький и не разглядит никто, то ли сквозняка боялся, в общем, решил он своим носом не издалека размахивать, а подойти поближе и стать совсем прямо в дверях, чтобы, значиться, с пассажирами непосредственно нос к носу, простите за невольный каламбур.

А в это время по платформе шёл шустрый такой мужичонка и это дело увидел. Мужичонка бить лицо депутату не стал, а вместо этого побежал скорее к… — ну, я не знаю, как она у них там называется… — к кабине машиниста поезда. И в общем, то ли машиниста на месте не оказалось, то ли он ему заплатил, то ли просто выпихнул, то ли вообще сам машинистом и был, тем не менее, заскочил он в кабину и безо всяких предупреждений двери у поезда-то и захлопнул. Ущемив всё достоинство губернал-депутата.

Тот сначала в такое даже не поверил. Подумал, шутит кто-то, и прокричал в окно пассажирам, что если те, дескать, сейчас же шутку свою не откроют взад, то он их тут же выведет на встречную и там переедет. Но у пассажиров кнопок управления не было, а ненависть к депуталу наоборот была, поэтому они все как один вперили взор, особенно в ту самую часть, которую им как раз и собирались показать. После ущемления, достоинство стало гораздо более интересным, как оказалось. Тем более, его сразу же начало слегонца раздувать.

С платформы на губерната тоже все с интересом смотрели, а свита егонная смотрела, в том числе, с ужасом. Поскольку понимала, что если депутатору кой-чего оторвут сейчас, то им оторвут вообще кое-всё. Причём, не только Сам, но и просто распалённые зрелищем свидетели — дурной пример-то заразителен. Поэтому некоторые из свиты скорее побежали к самозванному машинисту. А машинист увидел, что к нему бегут, и слегонца так… — я не знаю, как это у них называется… — поднажал на газ, в общем.

Поезд медленно так поехал, и депутал сразу же понял: не у всех шуток бывает хороший, простите, конец. Некоторые грозят даже отсутствием этого самого конца. В общем, добежали его… — я не знаю, ну, эти из свиты? свитеры?… — его свитеры до кабины, достали пистолеты и говорят, а ну-ка тормози быстро. А машинист улыбается, такой, и им в ответ: ребята, вы меня, конечно, пристре́лите, но в этом случае поезд уж точно не остановится, а так дальше и поедет — и газку, газку подбавляет. И, такой: мы, типа, будем вести переговоры на малой скорости, только вы меня на борзой козе объехать не пытайтесь, а то я вас всё равно ещё быстрее объеду, чего этот ваш с зажатым носом наверно не одобрит.

Кстати, говорит, я этого вашего давно приметил. Постоянно всех обзывает и регулярно лезет носами меряться. А если кто вдруг величиной его достоинства не восхитится и оное по первому требованию не оближет, того на землю валит и давай пинать. До такой степени, говорит, обнаглел, что бывалыча вообще в квартиру чужую вламывается и хозяев там избивает за то, что те, дескать, живут неправильно. Потом забирает себе всякие ценности и как ни в чём не бывало уходит. В общем, вконец запарил, однако сейчас я его на коротком поводке-то по главной магистрали проведу, проведу.

Свитеры напряглись все и, такие: ну, типа, не надо, он же ж — серьёзный человек, занятой, уважаемый. Он, знаете ли, о судьбах мира думает. А мужичок им отвечает: что-то как-то странно он в этот раз думал. Я, вот, видал однажды мыслителя за авторством гражданина Родена, так у того поза для раздумий была совершенно иная. Поэтому, говорит, господа присяжные, двери закрыты, а поезд тронулся. Встань ваш миродум, конечно, к вагону спиной, так я бы его непосредственно за мыслительный аппарат ухватил, но и так тоже неплохо получилось.

Те понимают, что положение всё безвыходнее. И решают, значит, на жалость давить. Ты, говорят, сам подумай, ты ж его жизнь и здоровье фактически под угрозу ставишь. Ну бил он кого попало, ну старушек сбивал, ну жрал в три горла — однако тут уже ведь речь про самую государственную функцию идёт. Безопасность, в том числе, генофонда под угрозой. Кроме того, на него тайно стопицот пиар-агентов работают, а благодаря твоей безответственной выходке ведь и их тоже могут поездом за нос поволочь, аки баржу́ бурлаки на Волге.

А мужичок им: как, значит, писать, что так старушкам и надо, то все горазды, а как самих прихватило — про жизнь и здоровье вспомнили. Чай, чужой генофонд выжигать не стеснялись — спохватились только когда их личный генофондер прищемило? Я, говорит, в принципе, готов своё давление с него снять, только пусть, значит, сначала всем всё вернёт, а им избитых отъизобьёт в обратную сторону. И пиар-агенствие егойное тоже пусть в прокрутке фарша назад поучаствует. Когда справятся — поговорим.

В это время те свитеры, которые рядом со своим дебирал-генератом остались, и бежали рядом с ним почтительной трусцой, тоже времени зря не теряли. Один говорит: а давайте всем расскажем, что всё это — ложь. Что доблестный наш Сам вовсе не бежит за поездом с прищепленными причиндалами, а наоборот гордо взирает на трепыхания недругов. И что недругов этих уже ищут. И скоро найдут.

А другой говорит, нет: тут вона народу сколько. Наши пиарасты у нас сильны, но эти ж сволочи на платформе всё своими глазами видят. Может не сработать. Давайте, знаете что, давайте просто всех предупредим. Я, вот, например, только что позвонил его жене и сообщил, что домой он вернётся без, ну… типа… без носа, в общем. Жена будет предупреждена и не удивится. И вообще всем расскажем, что Сам — теперь без, но всё равно — настоящий мужик. Без эффекта, говорит, неожиданности, всё обойдётся.

Сказал, значит, и сразу давай кричать: наш Сам — всё равно мужик, слышите вы?!! Эй ты, а ну ка быстро позвони ненашим дегенерат-аморалам и передай им что Сам скоро приедет к ним безо всяких!

А третий свитер, что-то типа: я не уверен, но по-моему мы со нашим пиаром чутка запутались. Оборвут ли Нашему Самому́ причиндалы — ещё не факт, но от нас все уже всё узнали. Лучше я вот что придумал: давайте скажем, что так и задумано. Что, дескать, мы сами специально распространили слухи, будто всем всё прижало и оторвало.

Второй с первым его спрашивают, а зачем? А тот им: а пусть все думают, что мы всё контролируем, да. Ну, типа, нам было выгодно прижать себе причиндалы и всем об этом сообщить, поэтому мы тайно всем об этом сообщили. А коллег зарубежных попросим — пусть те подтвердят, будто прижим причиндалов дверями едущего поезда — обычное в политике дело, и никто по этому поводу вообще не парится. А многие вообще такое даже любят.

А те, которые машиниста уговаривали, в это время говорят ему: ты вообще знаешь, что ты это подло и специально сделал? Мы, говорят, ведь всем расскажем, что это ты специально. А машинист им, такой: а я, типа, и не скрываю. Более того, я как бы и остальным тоже намекаю, что самое оно вам всем специально бы поприщемлять. Но за предложение, конечно, спасибо, а то я сам всех оповестить не успеваю.

Тут, значит, кто-то умный из свитеров нашёлся и выпалил: а что это ты, кстати, губетата-то нашего за самый гениталий ухватил? Поди, о гениталиях всё время думаешь, думаешь, да? Поди — маньяк. Или даже насильник. Вот, точно! Насильник и есть! Насилуешь кого попало, быть может, даже детей. Я сейчас в полицию позвоню!

Набрал местное ноль-два и давай туда кричать: дяденька-полиционер, заарестуйте мужичка, пожалуйста, а то он детей насилует. Дяденька-полиционер, такой: а кто на проводе? На проводе такой-то! Ну раз на проводе такой-то, то мы тогда провели расследование и установили, что мужичок детей насилует. Мы его будем заарестовать!

И умный свитер, такой: понял, козлина! За причиндаль Нашего хватать, не все считают преступлением, но вот детей насиловать — все. Теперь мы тебя, козлину, где угодно потом найдём. Тут мужичок разобиделся и как дал по газам. А сам в окно с другой стороны сиганул и дёру.

Только вот причиндаль у депутар-генитатора прочной оказалась. Пока ещё держится. Но ведь и рельсы вроде бы пока ещё не кончились. И элекстричество в проводах.

Вот, собственно, и всё, что я хотел вам рассказать про ВикиЛикс